Филология 2.0

В предисловии к «Зангези» (1922) Велимир Хлебников пишет следующее: «Сверхповесть или заповесть складывается из самостоятельных отрывков, каждый с своим особым богом, особой верой и особым уставом<…> Строевая единица, камень сверхповести, — повесть первого порядка. Она похожа на разноцветное изваяние из разноцветных глыб разной породы, темно-белого камня, плащ и одежда — голубого, глаза — черного. Она вытесана из разноцветных глыб слова разного строения. Таким образом, находится новый вид работы в области речевого дела. Рассказ есть зодчество из слов. Зодчество из рассказов «есть сверхповесть»»¹. Такое своего рода мозаичное построение сверхповести и дает возможность автору не следить за повествовательным развитием одной мысли в рамках одного сюжета, а затрагивать любые темы и идеи, пусть даже логически не связанные между собой. Сверхповести включают и прозаические, и поэтические части. Особенности данного жанра позволяют задействовать многоплановую проблематику прозы и поэзии Хлебникова . Как видно из приведенной выше цитаты, сверхповесть автор также называет «заповесть». По толковому словарю Даля, «заповестить» означает объявить заранее, предуведомить. Таким образом, уже в самом названии жанра прослеживается установка Хлебникова на воспроизведение не только открытых им законов времени, но и других наиболее значимых философско-религиозных идей в концепции поэта-футуриста.

I

Первая сверхповесть «Дети Выдры» была написана в 1913 году. Данное произведение является одним из наименее исследованных текстах В.Хлебникова, хотя есть серьезные работы Х.Барана, Н.Н. Перцовой, посвященные анализу сверхповести. «В «Детях Выдры», — писал Хлебников в «Свояси»(1919), — я взял струны Азии, ее смуглое чугунное крыло и, давая разные судьбы двоих на протяжении веков, я, опираясь на древнейшие в мире предания орочей об огненном состоянии земли, заставил Сына Выдры с копьем броситься на солнце и уничтожить два из трех солнц — красное и черное. Итак, Восток дает чугунность крыл Сына Выдры, а Запад — золотую липовость»(Тв. 36). Для Хлебникова Азия — это «Вселенной смутная душа». Как известно, писатель увлекался восточной мистикой, в частности, философией Блаватской (об этом речь пойдет далее). Чем же по Хлебникову является Россия? Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо привести слова Хлебникова из «Письма двум японцам» (1916): «Ведь мы (Россия) — современный Египет, поскольку можно говорить о переселении душ» (Тв. 605). Следуя примеру восточных мистиков, поэт воспринимал Древний Египет как некий духовный центр, где собраны все высшие познания атлантов. Согласно восточному оккультизму, египетские пирамиды есть сооружения, специально возведенных для сохранения знаний для будущего человечества. Таким образом, называя Россию современным Египтом, Хлебников уже указывал на ее особое предназначение. Это предназначение заключается в соединении Востока и Запада. Поэтому Сын Выдры, одновременно наделенный чертами Запада и Востока, представляет Россию. Говоря о разных народностях, расах в произведениях Хлебникова, необходимо обратиться к символике цвета в «Детях Выдры». В первом парусе встречаются 3 солнца, черное, красное и белое. Сын Выдры убивает первые два из них. Несомненно, три солнца — это три расы. Но уже здесь наблюдается расхождение с теорией рас мистиков, выделявших четыре, а не три расы, и мифами древних народов. Речь идет не только о мифологии Древней Индии и Китая, но и Древнего Египта, где рассказывается о том, как Бог Ра создал четыре расы: черную, белую, желтую и красную (египтян). Вероятно, своего рода «умолчание» автора «Детей Выдры» о «желтом солнце» связано с особой ролью, которую Хлебников отводил Азии (Желтая раса — жители Азии). Торжество белого солнца — это, прежде всего, возвышение России. Недаром, Сын Выдры, показывая на него, произносит: «Это — я!» (Тв. 432). Азия же, по Хлебникову, — это союзник России. В «Азах из Узы», обращаясь к Азии, Хлебников пишет:

Мы будем сообща
Искать путей свободней<…>(Тв. 471).

По Хлебникову, Россия и страны Азии имеют одинаковое предназначение: объединение всех народов. Блаватская, черпавшая знания в тибетских монастырях, писала, что «любое единение есть благо, а разъединение — зло»². Хлебников, умалчивая о желтой расе в первом парусе, либо подчеркивает близость России и Азии, как бы сливая их в единое белое солнце, либо тем самым указывает на свое восприятие народов Азии, как совершенно особой расы, которую нельзя рассматривать в контексте других рас. Для того чтобы «расшифровать» первый парус, необходимо ознакомиться с мифами орочей, на которые опирается автор при создании «Детей Выдры». Выдра — это праматерь людей в Восточносибирской мифологии. Действие в первом парусе отражают возникновение земли: «Море. В него спускается золотой от огня берег» (Тв. 431). Описание изначального состояния планеты у Хлебникова целиком совпадает с представлениями древних орочей. Как и у других народов, в орочских мифах повествуется о создании мира из воды. По их верованиям, сначала было только море. Затем появилась суша. При разделении земли и неба возник огонь. Сбивание двух солнц копьем соответствует легенде о чудесном стрелке, который метал копья в лишние светила, из-за чего в небе осталось только одно солнце. Но в описание «огненного состояния земли» внедряется быт орочей. Показан Праздник Медведя. Вероятно, само произведение построено по принципу сеансов орочских шаманов. Чтобы доказать это, нужно дать краткое описание сеансов. Сеанс представляет собой проникновение шамана в высший, низший или средние миры для общения с духами или душами умерших, или для освобождения чьей-либо души. Шаман, готовясь к этому действу, надевает наряд, бьет в бубен и поет, призывая «огонь», «Землю-Матушку» и «предков». Затем приносит в жертву животное. После приготовлений зрители собираются в вигваме. Шаман танцует, бьет в бубен и через некоторое время падает на землю в экстазе. Затем поднимается, начинает подробно описывать все, что происходит с его душей, где она находится, куда идет, кого встречает. При этом сначала он непременно оказывается в глубокой темноте; время от времени сверкают молнии для освещения пути. В первом парусе рисуется танец, жертва животного. Летают бело-серебристые духи. Изображаются встречи с предками. В третьей части первого паруса есть описание темного неба и «писем молнии». Зрителями представления или действа являются иногда посторонние наблюдатели, а иногда сами Дети Выдры. Основной обязанностью шаманов было поддерживать духовное равновесие общества и предсказывать будущее. Такая роль вполне соответствует установкам Хлебникова.

Уже в первом парусе предстают персонажи не только орочских мифов. Дети Выдры свободно перемещаются в пространстве. Меняется климат, меняются символы, связанные с происхождением мира: ребра кита, людоконин, мамонт. Ведь время, по Хлебникову, должно повелевать пространству. Шагающий «поперек времен» (первоначальное название «Детей Выдры») способен с еще большей легкостью пересекать пространства.

Второй парус начинается словами: «Горит свеча именем разум в подсвечнике из черепа, за ней шар, бросающий на все шар черной тени» (Тв. 433). Согласно К.Малевичу, череп равен Вселенной. В тексте сверхповести обнаруживается влияние философии К.Малевича, находившегося в дружеских отношениях с Хлебниковым. Шар же представляет собой сочетание беспредметности и несмысла. При этом под несмыслом подразумевается как бы «предсмысл» всех вещей, который доступен только Богу. Если в Боге есть предел всех смыслов, то за этим пределом, по мнению Малевича, существует несмысл. Таким образом, свеча в подсвечнике из черепа — есть разум вселенной. За пределами же вселенной помещается шар, или несмысл. Вселенная и несмысл вместе образуют бесконечность. Поэтому сразу за описанием следует реплика ученого: «Точка, как учил Боскович» (Тв. 433). Ведь в геометрии точка равна бесконечности. Далее появляется другой шар. Это мяч и атом одновременно. Он движется от «силы сапога», в то время как первый «слабою овечкою глядит». Если принять, что шар имеет также значение единства, то комментировать текст можно, используя слова Малевича: «Вселенная со всеми своими возбуждениями, может быть, стремится к единству, так как все его [человека] распыленные «предметы» составляют единство его центра, который в свою очередь движется по путям вселенского увлечения. Так единство за единством, включаясь друг в друга, стремятся в бесконечный путь беспредметного!»³. Далее по тексту Хлебникова наблюдаем игру в мяч. Принцип этой игры, принцип маятника, используется поэтом и в других произведениях («Письмо двум японцам»). Это один из способов выражения идеи цикличности событий, их повторяемости во времени. Затем показываются горы. Нужно заметить, что в шаманских сеансах обязательно присутствует описание горы, по которой спускается душа шамана во время своих странствий. Образуется как бы два зрительных плана: театр в театре. С одной стороны, Дети Выдры наблюдают за происходящим. С дугой же, боги Олимпа видят события. Обсуждение судьбы, смерти Ахилла проходит под тенью атома, под тенью несмысла. Дальше тень, по-видимому, исчезает, как бы срывая маски: Олимп оказывается лысой горой с одинокой ведьмой. Сила судьбы, занимающая столь видное место в греческих поэмах, действует во всех уголках земного шара. Третий и четвертый паруса посвящены изображению военных событий. Война есть простейшая историческая единица. Желая предсказывать будущее, рассчитывая циклы истории, Хлебников берет военные походы и сражения за точку отсчета. В третьем парусе описаны походы славян на Персов. Храбрость руссов изображается в пушкинском духе и стиле. Хлебников подчеркивает силу русского духа:

Как всё от руссов убегая
Молило милости у них (Тв. 434).

Здесь снова действует власть судьбы: «Кереметь — само коварство» (Тв. 435). Но даже после победы Искандра, славяне не сдаются. Интересна последняя сцена третьего паруса. Старый индиец, чувствуя быструю смерть, сожалеет о молодом россе:

А там невинно гибнет он.
Не дорожу дней горстью малою,
Его же новым веком жалую<…>(Тв. 436).

Однако росс не хочет умирать и, «выпрыгнув из гроба»:

Он у индийца вынул меч,
Круг начертав любимцем сеч (Тв. 436).

Таким образом, здесь снова подчеркивается мощь и сила русских. Даже Индия, жалуя россов «новым веком», как бы уступает им место. Идея избранности России, страны великого и могучего народа, по Хлебникову, отражается так же в четвертом и пятом парусах. Победа казаков описывается в стиле Гоголя. Трагическая гибель Паливоды и его вознесение к горнему престолу вносит ощущение святости, веры в то, что истина на стороне России: «Так ныне причастилась Русь моего тела, и иду к горнему престолу» (Тв. 438). Тот же мотив звучит в пятом парусе:

Бойтеся русских преследовать,
Мы снова подымим ножи.
И с бурями будем беседовать
На рубежах судьбы межи (Тв. 441).

Здесь прослеживается явное воздействие «Скифской теории», согласно которой русский народ — наследник скифов. Как известно, В. Хлебников входил в состав футуристической группы «Гилея», чье имя соответствует названию территории страны скифов. О воздействии «Скифской теории» на кубофутуристов свидетельствует Б.К. Лившиц в «Полутораглазом стрельце»: «Но, даже постигнув бессмысленность вчерашней цели и совсем по-иному соблазненный военной грозой, мчался вперед, на ходу перестраивая свою ярость, дикий гилейский воин, полутораглазый стрелец» ⁴. Последователи «Скифской теории» воспринимают русских как некую необузданную стихийную силу, «Степную кобылицу», всегда готовую к мятежу. С другой стороны, считают их потомками арийской расы, избранным народом. Однако пятый парус — это, прежде всего рассуждения о «досках судьбы», а не о величии России. Рок есть море, по которому движется пароход человеческих жизней. Рок — это стихия, наводнения и пожары, это войны, это проклятия, наложенные на целый род. Победить неизбежность, победить жизнь и смерть возможно, по Хлебникову, с помощью предвидения будущего, когда будет «жизни понятен снова учебник». Для Хлебникова способность управлять судьбой — это способность видеть:

Свершай же, свешай свой бег,
О, моря жестокого данник.
Идешь, так хотел человек,
Иди же, иди же, о, странник! (Тв. 442).

В первой части пятого паруса говорится о числе, которое должно прийти на смену верам. Хлебников занимался разработкой математических законов, с помощью которых можно вычислить будущее: «Все время работаю над числами и судьбами народов, как зависимыми переменными чисел» (из письма Матюшину, 1911)(Х., 2006; VI. 136). Создавая свою систему вычислений на основе таблиц Пифагора, он сумел предсказать события 1915 и 1017 годов. Число — это та сила, которая способна заставить «войны умерить свой гнев», эта сила, способная управлять роком. По Хлебникову, судьба сильнее божественной воли. В приведенном парусе поэт пишет о «пророке»-младенце, оказавшемся в «объятьях рока». Поэтому Хлебников видит в числе ключ к разгадке тайн вселенной:

Мы жребия войн будем искать,
Жребия войн земле неизвестного,
И кровью войны станем плескать
В лики свода небесного (Тв. 442).

Хлебников испытывал большое влияние со стороны и западных мистиков. Идея математических вычислений законов судьбы прослеживается и у кабаллистов: «Если Бог наделил каждую крупицу творения смыслом, то его можно постичь посредством вычислений»⁵. В том же пятом парусе упоминаются 365 и 48. Это базовые числа, на которых основывается один из основных законов поколения Хлебникова: 365 + 48 = 413. «Начала государств кратны 413» (Тв. 432). Люди с одинаковой судьбой рождаются через 365 лет, по Хлебникову. Автор активно использует символику западных оккультистов. Поэтому не только числа, необходимые для выявления законов судьбы, но и любые цифры в его произведениях не случайны. Так, особого внимания требует количество парусов в «Детях Выдры». Паруса — это «паруса времен», распространенная метафора Хлебниковских творений. Число 6 в кабалистике — это энергия, заставляющая все живое двигаться по колесу жизни и смерти. Таким образом, 6 парусов означает бег «поперек времен». О других цифрах в свехповестях Хлебникова речь пойдет далее.

Особое место в «Детях Выдры» занимает вторая часть пятого паруса. Здесь представлена игра в шахматы. Война белых и черных шахмат есть Бородинская битва. Белые шахматы говорят языком русских солдат из лермонтовского произведения. Поле шахматной доски — это «доска судьбы». Но играют на ней Дети Выдры. Они как бы управляют судьбой государств. Черные шахматы побеждают. Великие Русские терпят поражение. Почему? Возможно, Хлебникову необходимо подчеркнуть, что событиями можно не просто управлять, но и «переворачивать», изменять их. Сын Выдры, как можно заметить, будто ожидал такого исхода войны: «Вот и все» (Тв. 446), — произносит он, складывая шахматы в коробку.

Любопытна третья часть пятого паруса. Сын Выдры перочинным ножиком вырезает на утесе свое имя — Велимир Хлебников. Затем выясняется, что утес — это Прометей. Как известно Прометей воспринимался романтиками и символистами, как богоотступник, достойный восхищения. Из рассказа Утеса мы узнаем его историю. Сын Выдры восклицает: «Целую твой священный палец!» (Тв. 448), — и освобождает его. Прометеевский бунт, по Хлебникову, — это бунт против Бога, но это бунт, который приносит людям благо, и потому истина на стороне преступника. Сам Сын Выдры, Хлебников, является бунтовщиком вдвойне, так как он освобождает богоотступника. В этом эпизоде выражается не только сомнение автора в высшей Божественной справедливости, но и сознание его права восстать, права Председателя Земного шара. И даже небесное возмездие, затопление парохода, не действует на Сына Выдры:

Жалко. Очень жалко.
Где мои перчатки? Где моя палка? (Тв. 449).

Шестой парус, по словам самого Хлебникова, есть проспект на будущее. Он имеет следующее содержание. На острове души Сына Выдры собраны души великих людей прошлого. Хлебников по-своему осмысляет идею рейинкарнации. В письме Вячеславу Иванову от 1912 года читаем: «<…> если бы души усопших были обречены скитаться в этом мире, то они утомленные ничтожеством других людей, должны были бы избирать, как остров, душу одного человека, чтобы отдохнуть и перевоплотиться в ней. Таким образом, душа одного человека может казаться собранием великих теней» (Х., 2001; III. 338). С одной стороны, идея переселения душ великих людей в тела гениев будущего не нова. Достаточно вспомнить один из известных мифов Нового времени, миф о переселении души Микеланджело в Галилея, а затем в Ньютона, созданный биографом и учеником Галилея Вивиани⁶. С другой стороны, из показаний психиатра, который наблюдал писателя, следует, что у автора сверхповестей бывали моменты, когда ему казалось, будто он прикован к Петру Великому и к Алексею Толстому. По его ощущению у него в такие периоды даже менялась внешность. Он полагал, что прошел «через ряд личностей»⁷. Возможно именно поэтому Хлебников так часто в «Детях Выдры» как бы «превращается» в других писателей и поэтов, Пушкина, Гоголя, Лермонтова, заимствуя стиль, тематику, перефразируя целые отрывки из их произведений. Кроме того, шестой парус назван «проспектом на будущее». Во многом это связано с важнейшей идеей в миропонимании Хлебникова: с мыслью о необходимости объединения всего человечества. Вероятно, здесь сказалось влияние представителей восточной, как и западной мистики. Мечта о «всемирном братстве» лежит в основе философии западных оккультистов. Хлебникова интересовали идеи масонов. Вероятно, данное увлечение связано с некоторым влиянием на поэта Вяч. Иванова, входившего в масонскую группу «Люцифер». В творении Хлебникова «Лев» (1916г.), в главном герое которого угадываются черты символиста, фигурирует много традиционных элементов масонской символики, такие как камень, храм, тьма, свет, ступени, труд, череп, египетские образы. В тексте «Льва» следует и указание на учительскую функцию Иванова по отношению к молодому поэту: «Ка стал моим учителем. Под его руководством я постепенно стал начальником земного шара. Я получил письмо: «Начальнику земного шара», — больше ни слова» (Х., 2001; III. 82). Увлечение Хлебникова идеями масонства отражается и в «Детях Выдры»:

Да те племёна, но моложе,
Не соблазнились общим братством
Они мечом добудут ложе (Тв. 440).

Скорее всего, здесь намекается на масонские ложи, созданные для достижения «общего братства». В произведениях Хлебникова нередко встречаются упоминания о предметах, имеющих сокрытый смысл в обрядах Инициации (череп, свечи). Желание объединить все человечество, как уже говорилось ранее, присуще и восточным мистикам. Таким образом, Сын Выдры, вмещая в себя «толпы великих теней», тем самым указывает на свое предназначение. Хлебников полагал, что именно ему, «высокому звездному духу» предстоит осуществить мировое единение:

О, духи великие, я вас приветствую.
Мне помогите вы: видите, бедствую? (Тв. 454).

Сверхповесть заканчивается советом, который дают «духи великие» Сыну Выдры. Однако в чем заключается этот совет — читателю не позволено узнать.

II

Одним из подвидов Хлебниковской сверхповести является сверхпоэма. Единственное ее отличие от собственно сверхповести заключается в отсутствии прозаической части. Поэтому для раскрытия темы необходимо проанализировать две сверхпоэмы Хлебникова: «Войну в мышеловке»(1922) и «Азы из Узы»(1922). Первая из них, мало исследованная хлебниковедами, «Война в мышеловке», создавалась в 1915 — 1922 гг. Это период наиболее ярких политических событий. Поэтому проблемы войны, судеб человечества были особенно актуальны. В «Войне в мышеловке» есть следующие строки:

И надо мной сплошной дёдер,
Обвитый перьями гробов
И с мышеловкою у бёдер,
И мышью судеб меж зубов! (Тв. 461).

Таким образом, выражение «война в мышеловке» означает войну в «судьболовке», войну судеб. Первоначально Хлебников назвал это произведение «Я и Вы». «Я» противопоставлено всему окружающему миру. «Война в мышеловке» не только отражает войну в собственном смысле этого слова. Прежде всего, речь идет об идеологической войне, о выпаде автора против самоистребления человечества, о вызове смерти или войне против войны.

Произведение начинается строками, в которых Хлебников пытается как бы доказать свое право на слова:

За мной!
Бояться нечего! (Тв. 455).

Встречаются богоборческие мотивы:

Я повелел быть крылом ворону
И небу сухо заметил: «Будь добро, умри!» (Тв. 455).

Ворон здесь олицетворяет образ судьбы. Повелеть ворону быть крылом — управлять судьбами людей. Судьба, как уже упоминалось, по мнению Хлебникова, сильнее Небес. В словах, обращенных к Небу: «Будь добро, умри!» — проявляются явные идеи богоборчества. Сам Хлебников писал о себе: «Меня занимала длинна волн добра и зла, я мечтал о двояковыпуклых чечевицах добра и зла, так как я знал, что темные греющие лучи совпадают с учением о зле, а холодные и светлые — с учением о добре» (Тв. 536). По-видимому, такое двоякое понимание добра заставляет Хлебникова думать, что небо не может прекратить самоистребление человечества, так как равнодушно к людям:

О боги! Вы оставили меня
И уж не трепещите крылами за плечами,
И не заглядываете через плечо в мой почерк! (Тв. 462)

Роль спасителя Хлебников берет на себя:

В грязи утопая, мы тянем сетьми
Слепое человечество<…> (Тв. 462).

Возвращаясь к первой части «Войны в мышеловке» любопытно отметить, что Хлебников здесь использует глаголы только прошедшего времени и совершенного вида; этим он как бы подчеркивает, что уже имеет право называться Председателем Земного шара:

Весь род людей сломал, как коробку спичек (Тв. 455).

Спички — это еще один символ судьбы у Хлебникова. Он встречается и в «Детях Выдры». Когда Дети Выдры играют в шахматы, управляя судьбами народов, рядом с шахматной доской лежат спички. Этот образ появляется и в стихотворениях:

Безопасные спички судьбы!
Буду судьбу зажигать<…>
(«Как стадо овец<…>»1921г.)(Тв.132).

От спичек может разгореться пожар. И вторая часть «Войны в мышеловке» начинается с того, что Земной Шар, «схваченный лапой сумасшедшего» (Тв. 455), — в огне.

Далее Хлебников прямо называет имя Пифагора, чье учение, система чисел и геометрических фигур легли в основу создания законов судьбы самого автора «Войны в мышеловке»:

Это над людом в сумрачной тризне
Теней и углов Пифагора ковши(Тв. 455).

Речь идет о злом роке войны, несущей смерть. Символом войны становится образ «чугунной девы».

В третьей части говорится о том, что русские красавицы «поймали небоптицу»(Тв. 455). Возможно, здесь имеется в виду представление об избранности России. Далее следует: «Им неприятен немец, упитанный толстяк». Хотя в произведениях Хлебникова нередко образ немца — воплощение запада в целом, в данном контексте подразумевается война с Германией 1914 года. В той же третьей части есть строки:

И как земно, и как знакомо<…>
И что<…> мышь на грани тома<…>.

Мышь судеб, по Хлебникову, достигла не конца книги, а именно «грани тома». Конец книги — это конец света, конец цивилизации. Актуальная для начала ХХ в. тема приближения конца света Хлебниковым осмысляется по-своему. Согласно поэту, близится лишь смена эпох, освобождение от старого и создание нового мира. Годы войны он рассматривает как переходный период, «грань тома». В четвертой части звучат патриотические ноты: герой Хлебникова «вскормленный лучшими зорями России», желает взять ружье и шагать, «отбивая в сутки 365,317 ударов — ровно» (Тв. 456). В системе вычислений автора 365,317 шагов = числу суток, содержащихся в 317 годах, — «времени одного удара струны человечества» (Тв. 629). Дальше Хлебников пишет о том, что забудет «о милом государстве 22-летних» (Тв. 456). Любопытно, что число 22 в кабалистике — символ Божьего Промысла (Диксон О. «Символика чисел», 1996). Таким образом, по всей видимости, Хлебников имеет в виду идею создания счастливого государства граждан одного возраста. Дальше после слов: «Нет! Нет!» — происходит смена в настроении. Боевой дух заменяется стремлением «распутать нить человечества» с помощью «волшебницы дара» (видимо, поэтического дара). Пятая и шестая части — любовного содержания — по смыслу, казалось бы, не связаны с другими частями произведения. В действительности же, именно контраст этих лирических строк и описаний ужасов войны необходимы автору, чтобы подчеркнуть антивоенное настроение «Войны в мышеловке». По содержанию пятая и шестая части согласуются со следующими словами из четвертой части:

Я ж негодую на то, что слова нет у меня,
Чтобы воспеть изменившую
Избранницу сердца (Тв. 456).

Призыв на военную службу в 1916 г. Хлебников воспринимает как плен у «старцев злобных». Седьмая часть резко противопоставлена пятой и шестой частям:

Правда, что юноши стали дешевле?
Дешевле земли, бочки воды и телеги углей? (Тв. 457).

В восьмой части читаем:

Народы бросились покорно
Как Польша вплавь, в мои обители<…>(Тв. 457).

Речь идет о хлебниковских предсказаниях войны, которые сбываются. Вторая часть фразы звучит так:

Ведь я люблю на крыльях ворона
Глаза красивого Спасителя<…>(Тв. 457).

Если под красивым Спасителем подразумевается Самсонов, об армии которого говорится в той же восьмой части (армия Самсонова потерпела поражение в битве за рекой Неман), то в таком случае сложно объяснить, почему слово «Спаситель» написано с заглавной буквы, а «он» (Самсонов) — с прописной. Скорее всего, речь идет о христианском Спасителе.

В девятой части развивается тема смерти, которую Хлебников называет «сестрой вечернему ворону». В десятой части описание ужасов смерти завершается призывом прекратить войну:

Величаво идемте к Войне Великанше,
Что волосы чешет свои от трупья.
Воскликнемте смело, смело, как раньше:
«Мамонт наглый, жди копья! (Тв. 458).

О том, что в данном произведении речь идет не только о конкретной войне, но и о войне вообще (в том числе и религиозной), свидетельствуют оптимистические строки в конце десятой части:

Я верю, я верю, что некогда «Майна!» —
Воскликнет Будда или Аллах (Тв. 458).

«Майна!» — команда «Опускай!» — здесь означает «конец войнам». Для Хлебникова вера в возможность прекращения войн есть вера в победу над смертью. В одиннадцатой части он предсказывает, что когда-нибудь человечество одолеет «оленя лохматого» (войну):

Шашки шевелятся, вижу я мат его (Тв. 458).

Далее следуют «проспекты на будущее». В двенадцатой и тринадцатой частях отражается традиционное представление о воде, как о символе очищения. После войны «капает с весел сияющий дождь». Для Хлебникова война — это не только хаос, разрушение. Она очищает души, подготавливает человечество к приходу нового «вождя»:

Какой он? Он русый, точно зори,
А взоры — Это море, где плавают моржи (Тв. 459).

Описание облика будущего вождя соответствует внешним характеристикам самого Председателя земного шара. Далее следуют строки:

А он, потерявший имена,
Стоит молчалив, одинок.

В шестом парусе «Детей Выдры» множество «великих теней» селится на острове Хлебников. Его душа способна «вмещать» многих гениев одновременно. В таком контексте миропонимания Хлебникова воспринимается образ «потерявшего имена». В XIII части «люди спешно моют души в прачечной». В XV части читаем:

10 — ничто. Нас много друзей единицы.
Заставим горлинок пушек снаряды носить (Тв. 460).

Первая строчка проясняется, если вспомнить следующее высказывание Хлебникова: «Если мы возьмем принцип умножения, то единица положительная, помноженная на тысячу, делает положительной всю тысячу. Единица отрицательная помноженная на тысячу, делает отрицательной всю тысячу. Из этого следует, что существует полная органическая связь между единицей и собирательным числом»⁸. В западном оккультизме единица имеет особое значение. В кабалистике единица — «первое движение Бездны и возникновение универсального ума или Бога»⁹. У Розенкрейцеров «1» — это Бог, выделившийся из бездны. Таким образом, словами «нас много друзей единицы», — Хлебников подчеркивает мощь и силу его единомышленников. Далее развивается идея о необходимости разрушения «старого мира»:

Шею сломим наречьем, словно гусятам<…>
Из Пушкина трупов кумирных
Пушек наделаем сна (Тв. 460).

Последние строки XV части перепеваются с содержанием четвертой: здесь мы снова встречаем идею создания единого государства:

От старцев глупых вещие юноши уйдут
И оснуют мировое государство
Граждан одного возраста.

Свобода, по Хлебникову, — это свобода абсолютная, когда ни Небо, ни Рок смерти не властно над человеком. Хлебников мечтает о такой свободе. В XVII части читаем:

Свобода приходит нагая,

Бросая на сердце цветы.
И мы, с нею в ногу шагая,
Беседуем с небом «на ты» <…>
Да будет народ государем,
Всегда, навсегда, здесь и там! (Тв. 461).

«Здесь» и «Там» — известная формула романтиков, противопоставление земного и небесного мира, границы между которыми — смерть. В этих строках, таким образом, проявляются, с одной стороны, богоборческие мотивы Хлебникова и желание победить смерть, с другой стороны. В XIX части Хлебников пишет о своей встрече с Дёдером (Дьяволом, нечистой силой), который вместе с «птицами войн» прилетел клевать из рук его. Дёдер называет себя судьболовом и «волей чисел — ломодержцем». Значит, по Хлебникову, война — образ рока, которым управляет нечистая сила. Таким образом, борясь против самоистребления людей, поэт борется с силами тьмы, которые «к солнцу прилепили окурок». В то же время он не желает быть и под властью Неба. Однако в ХХ части Хлебников восклицает:

О боги! Вы оставили меня<…>(Тв. 462).

Здесь имеется в виду то, что боги оставили героя Хлебникова в борьбе со злом. Ему и его единомышленникам приходится в одиночку «тянуть слепое человечество»: Теперь мы — «крылатое жречество». Эта мысль развивается и в ХХII части:

Воин! Ты вырвал у небес кий
И бросил шар земли.

Интересно, что о себе, воине, он говорит во втором лице. В XXIII и XXIV частях наблюдается то же самое: «Тебе говорю: Ты!» (Тв. 463). В XXIII части поэт вновь упоминает о своих математических расчетах законов судьбы. При этом он подчеркивает, что открытие этих законов делает его могущественнее сил тьмы и даже света:

Ты<…>
Кого числом внимал
И послушно скакал
Очарованный гад
В кольцах ревности<…>
Кто череп, рожденный отцом,
Буравчиком спокойно пробуравил
И в скважину спокойно вставил
Росистую ветку Млечного Пути<…>.

Под «черепом, рожденным отцом», скорее всего, подразумевается Вселенная, созданная Богом.

В XXIV части развивается та же мысль, что и в XXIII. Сам Хлебников фрагменты из XXIII и XXIV частей называл «гордой, полной вызова и веры в победу» вещью. Богоборческие мотивы звучат здесь довольно отчетливо:

Блажен земной шар, когда он блестит
На мизинце моей руки<…> (Тв. 463).

В XXV части проводится мысль о том, что «мы стали лучше и небесней, когда доверились коням» (Тв. 464). Рассуждения о лошадях, как о наиболее разумных существах в этом приведении соотносится с высказыванием самого Хлебникова в «Досках судьбы»: «Я полон решимости, если эти законы не привьются среди людей, обучать им племя коней» (Тв. 432). Возможно, преклонение перед конями обусловлено не только любовью к этим животным. Здесь сказывается и некоторое влияние «Скифской теории», последователи которой часто изображали Россию в виде кобылицы. Так, данный образ прослеживается в текстах А. Блока: «И вдали, вдали о стремя билась, / Голосила мать<…>»¹⁰. Показательны скифские стихи Есенина «Табун» (1915), «Преображение» (1917). В данном контексте воспринимается текст Хлебникова:

Над людом конских судей род
Обвил земной шар новой молнией (Тв. 465).

Далее Хлебников снова продолжает мысль о необходимости создать единое государство и язык, общий для всех народов:

И черные, белые, желтые,
Забыли про лай и про наречья.

Прекращение войны, «нетерпение меча стать мячом» воспринимается Хлебниковым как первый шаг на пути к единению народов и к победе над смертью. В «Войне в мышеловке» прослеживается идея поэта о создании всеобщего универсального государства Земного Шара:

Я умер, я умер
И хлынула Кровь
По латам широким потоком.
Очнулся я иначе вновь
Окинув вас воина оком (Тв. 465).

III

«Азы из Узы» создавались в 1919, 1920, 1922 гг. Среди хлебниковедческих работ, посвященных анализу данного произведения, следует назвать исследования П.И. Тартаковского «»Единая книга» В. Хлебникова в структуре поэмы «Азы из Узы»» (1992) и А.Е. Парниса «»Евразийские» контексты Хлебникова: от «калмыцкого мифа» к мифу о «единой Азии»» (2003). Основные темы данной сверхпоэмы обозначены в записи художника В.Д. Ермилова, где есть план произведения (с небольшой правкой самого Хлебникова): «Единая книга. Современность; Прорыв в языки» (Тв. 695). Идея взаимосвязей Азии и России является центральной в сверхпоэме. Главная мысль «Азов из Узы» заложена в самом названии. При этом трактовать его можно по-разному. Узы — это оковы, или все что привязывает или связывает нравственно. Аз, по Хлебникову, есть и «освобожденная личность, освобожденное я», и сокращение слова «Азия» (Тв. 696). Для писателя «Азия есть не только северная земля, населенная многочленом народов, но и какой-то клочок письмен, на котором должно возникнуть слово Я» («Письмо двум японцам») (Тв. 604). Таким образом, «Азы из Узы» можно трактовать, как прорыв Азии в союзе с Россией из оков времени и пространства, чтобы следовать к великой цели единения народов: «Думалось, что у устья Волги встречаются великие волны России, Китая и Индии, и что здесь будет построен Храм изучения человеческих пород и законов наследственности, чтобы создать скрещиванием племен новую породу людей, будущих насельников Азии» («Открытие народного университета», 1918) (Тв. 617). Первая часть поэмы посвящена созданию единой книги. Поэт предсказывает следующее:

Я видел, что черные Веды,
Коран и Евангелие<…>
Сложили костер
И сами легли в него<…>
Чтобы ускорить приход
Книги единой<…> (Тв. 466).

С одной стороны, Единая книга — это единая религия и единый язык. С другой стороны, здесь отражается понимание целого мира как книги:

Чьи страницы — большие моря
В этих страницах прыгает кит
И орел, огибая страницы угла,
Садится на волны морские<…>(Тв. 466).

Мысль о соотношении пространства и текста прослеживается и в других произведениях Хлебникова. Например, в «Тезисах к выступлению» (1917) поэт так обозначает одну из тем своего доклада: «Мир как стихотворение» (Х., 2006; VI. 269). Концепция восприятия мира как текста лежит в основе древнего учения Кабалы, которым интересовался Хлебников. Согласно данному учению мир был образован по мистическому плану еврейской азбуки и гармонии между буквами, которыми Бог пользовался при начертании книги жизни. Идеи кабалистов о звукобуквах, как об энергетических каналах универсума, соотносятся также со следующими словами из сверхпоэмы Хлебникова:

Род человечества книги читатель,
А на обложке — надпись творца<…>.

Хлебников предсказывает создание нового мира после разрушения старого:

Эту единую книгу
Скоро ты скоро прочтешь!

Считая себя будущим Председателем Земного шара, Хлебников пишет:

Имя мое — письмена голубые<…>
Я, волосатый реками<…>
Смотрите! Дунай течет у меня по плечам
И — вихорь своевольный, порогами синеет Днепр(Тв. 467).

Вторая часть — «Азия». Именно Азии, по словам Хлебникова, предназначено переворачивать страницы «книги той». Возможно, особое отношение к Азии, восприятие ее как «смутной души Вселенной», обусловлено еще и тем, что она включает в себя народы разных мировых религий. Таким образом, обращение к Азии в данном тексте обусловлено ее великой миссией: именно ей, по Хлебникову, предстоит совершить «прорыв в языки». Как уже упоминалось ранее, создателю Единой книги подчиняется время и пространство. Поэтому в произведении рассматриваются как временные, так и пространственные уровни развития цивилизации. Азия — это уровень пространства. Конечно, в соответствующей части сверхпоэмы прослеживаются многие временные пласты. Хлебников изображает различные события разных эпох как синхронные явления: для поэта их хронологическая последовательность не имеет здесь значения. Исторический процесс «иллюстрирует» мысли писателя о характере общеазийского сознания. Азия выступает здесь то в образе «рабыни», то «повитухой мятежей», то «девушкой с мечом», то «богиней прорицанья», то «страной костров и лобных мест и пыток» (Хл. 467 — 468). Часто автор использует прием контраста, рисуя Азию как страну противоречий. В ней уживаются милосердие с жестокостью, рабство и покорность с народным гневом воочию; она «престолы бросает ниц скучающей девы носком» «и целует край одежды чумы», «разрешает обезьянам иметь правительство и королей» «и казнит мудрецов», «не изменивших старой книге». Азия способна совмещать несовместимое, и именно она призвана бороться за единение человечества:

А здесь единство Азии куют умы (Тв. 467).

Следующая часть является как бы продолжением этой мысли:

Туда, туда, где Изанаги
Читала «Моногатори» Перуну
А Эрот сел на колени Шангти<…>
Где Амур целуем Маа-Эму<…>
И Хокусаем восхищена
Астарта — туда, туда (Тв. 469).

В этом призыве Хлебников снова выражает мысль об объединении народов, религий, а значит, и языков. Поэт «очеловечивает» образ всемирной любви. Третья часть названа «Современность». Если Азия — это явление пространства, то современность — это временной пласт. Современные государства противопоставлены древней Азии. Хлебников в «Современности» отвечает на те же вопросы, что и в «Азии». Поэтому легко провести параллель между этими частями, и в то же время увидеть различия эпох. «Современность» на первый план выдвигает вопрос войны, особенно актуальный для писателя. Хлебникову необходимо подчеркнуть разъединенность современного человечества:

И на невесте всех времен
Пылает пламя ненависти(Тв. 469).

«Невеста всех времен» — это образ современности. Все обесценивается перед лицом войны и смерти: «мы забыли как любили», «хоронит смерть века рубля и острой выгоды», «старьевщик времени царей» «забирает в поношенный мешок»:

И на устах глухонемого
Всего одно лишь слово: «К стенке!»

В «Современности» выражается мечта Хлебникова о прекращении вражды:

Как если б кто сказал
«Война — окончена, война — мечам
И се — я нож влагаю в ножницы»<…>.

Единственный путь к спасению, путь прекращения войн — это путь любви. При этом Хлебников говорит не о высшей любви, а о земной, человеческой:

Или молитвенным холстам
Ошибкой дал уста наложницы<…>.

Любовь поможет разрушить «заборы государств» «и африканский зной в стране морозов<…>». Далее Хлебников описывает «черепа городов современности»:

И роковой напев, хоронят им царей,
Во дни зачатия железных матерей<…>
В железных берегах тех нитей
Плывут чудовища событий! (Тв. 470).

В начале следующей части говорится о месяцах Ай и Ау, где Ай и Ау выступают, как месяцы любви. Далее в этой части сверхпоэмы идет разъяснение мысли автора:

О, Азия! себя тобою мучу<…>(Тв. 471).

Азия предстает здесь в образе прекрасной девы, которую Хлебников хочет взять себе в союзницы в борьбе за «мировое братство»:

Умерших слов я стал бы современник,
Творя ответы и вопросы,
А ты бы грудой светлых денег
Мне на ноги рассыпала бы косы<…>(Тв. 471).

Следующая и последняя часть — «заклинание множественным числом». Пение первое:

Вперед, шары земные!
Я вьюгою очей…
Вперед, шары земные!..

Хлебников здесь использует форму множественного числа только в отношении шаров земных. «Я» остается неизменным. Поэт воспринимает себя как некий центр, вокруг которого вьюгой движутся планеты. Он управляет «шарами земными» и приказывает им. Таким образом, возникает прямая аналогия с Солнцем. Однако сам Хлебников во многих других произведениях воспевает Солнце, как божество, и не только в качестве символа веры древних египтян и славян. Во втором пении Хлебников снова обращается к Азии:

Вот, я иду к той,
Чье греческое и странное руно
Приглашает меня испить
«Египетских ночей» Пушкина
Холодное вино<…>(Тв. 471).

Почему Азия? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно сопоставить данные строки с содержанием «Письма к двум японцам» (1916г.): «Ведь мы (русские) — современный Египет, поскольку можно говорить о переселении душ, а вы (японцы) часто звучите как Греция древних» (Тв. 605). Таким образом, во втором пении Хлебников вновь говорит о своем стремлении найти в народах Азии союзников в поисках «путей свободней». Однако последняя часть сверхпоэмы завершается строками, в которых отражается мысль поэта о равнодушии Азии к проблемам человечества, о нежелании бороться за объединение народов, религий и языков:

Вы острова Любви туземцы
В беседах молчаливых немцы (Тв. 471).

Стремление к всеединству человечества, объединению религий и языков, созданию универсального государства является сквозным мотивом «Азов из Узы» В.Хлебникова.

IV

Cверхповесть Хлебникова «Зангези» была закончена в 1922 году. Сам Хлебников называл ее своим любимым детищем. Л. Силард в статье «Карты между игрой и гаданием» (2000) писала, что «Зангези» с поразительной последовательностью отражает символику Больших Арканов Таро, древнейших гадальных карт, восходящих к «Книге Тота». И с этим трудно не согласиться. Во-первых, сверхповесть состоит из 21 плоскости, не считая введения. Это соответствует числу Больших Арканов (21+1). При этом совокупность плоскостей «Зангези» названа колодой. Во-вторых, названия глав (плоскостей) соответствует названиям карт. Об этом речь пойдет чуть позже. В-третьих, существует очень тесная связь между картами Таро и кабалистикой, к которой поэт испытывал явный интерес. Наконец, как известно, карты используются для гадания: это соответствует установке Хлебникова «вычислить уравнение рока».

В 1-й и 2-й плоскостях птицы и боги говорят на нечеловеческом языке. И птицы и боги собираются там, где Зангези читает свои проповеди. Для Хлебникова важно подчеркнуть, что язык Зангези понятен для всех: и богов, и птиц, и людей разных национальностей. В 1-й плоскости все птицы приветствуют Солнце. Соответствующий 1-й Аркан карт Таро называется «Маг» и означает «Единство». 2-я плоскость — «Боги». 2-й Аркан символизирует «Врата святилища» и имеет название «Жрица», что соответствует главной идее этой части: «Истина: боги близки! — все громче и громче» (Тв. 474). В плоскости №3 люди обсуждают Зангези. При этом его характеристика во многом напоминает самого Хлебникова. Так, прохожий, не воспринимая серьезно его проповеди, считает Зангези «лесным дураком» (Тв. 475). В то же время известно, что самого писателя и всех будетлян вообще в прессе 10-х годов неоднократно величали сумасшедшими. Другой прохожий в сверхповести говорит, что «Он (Зангези — О.Л.) спасательный круг, брошенный с неба» (Тв. 476). Это соответствует характеристикам будетлян, данным Хлебникову. Зангези сливается с образом автора, так как сам Хлебников отождествлял себя со своим героем. Не случайно, К.С. Малевич в своей статье «В. Хлебников» (1920-е гг.) именует писателя Зангези. Зангези — это имя-символ, которое можно трактовать по-разному. Первая версия уже рассматривалась в контексте темы влияния философии Пифагора на поэта. С другой стороны, слово «Зангези» может являться контаминацией названий рек — Ганга и Замбези. Носитель этого имени не имеет национальности, и его язык понятен для разных народов (Ганг и Замбези воспринимаются как символы Евразии и Африки). Кроме того, в мифологии западносибирских татар (Хлебников изучал мифы народов Востока) Занги (Санги) — дух — хозяин хлева, который мог показываться людям в виде животных. Такая трактовка тоже возможна, если Хлебникову важно подчеркнуть, что язык Зангези понимают даже животные и птицы. В 4-й плоскости описывается, как люди находят его рукопись, где представлены «законы времени» Хлебникова, «вычисления законов гибели царств». Сам Хлебников часто писал о приближении крушения современной цивилизации и рождении новой, где будетляне станут Председателями Земного шара. Есть параллель между содержанием этой плоскости и 4-м Арканом, который изображает императора и является символом хозяина или авторитета. В конце этой части Прохожие признают в Зангези провидца: «<…> Чувствуется. Обрывок бумаги, где запечатлены народов судьбы для высшего видения» (Тв. 476). В 5-й плоскости люди и птицы встречают проповедника, называя его Чангара Зангези. Чангара — это скорее всего, Шанкара, религиозный философ средневековой Индии, стремившийся к синтезу верований. Люди говорят Зангези: «Мы — пол, шагай по нашим душам<…>Мы верующие, мы ждем» (Тв. 476). Толпа видит в нем пророка. Таким образом, символика 5-го Аркана соответствует данной плоскости, так как обозначает человека — Аркана или религию. В 6-й плоскости Зангези говорит:

Бьюсь я устало в окно человека
Вечные числа стучатся оттуда
Призывом на родину, число зовут к числам вернуться(Тв. 477).

Осознавая свое особое предназначение, Зангези отделяет себя от других людей. Герой воспринимает себя бабочкой, лишь на время посетившей человеческий мир, чтобы открыть ему великие истины, показать «доски судьбы». Зангези не имеет родины, национальности. Его язык — это язык всемирный. Зангези — не человек, а посланник, который должен исполнить миссию объединения народов. 6-й Аркан, соответствующий данной плоскости, символизирует «перекресток» или «искушение». В этой части сверхповести сталкиваются, пересекаются взгляды прохожих, иронизирующих над проповедником, и верующих, которые уже постигли, что «Пространство звучит через Азбуку» (Тв. 477). В 7-й плоскости Зангези развивает мысль о соотношении мира и текста, снова затрагивая тему войны:

Эль — это солнышко лени и ласки, любви!<…>
А Эр луга заменит руганью
Латы — ратью<…>
На место больного поставит борца!<…>
Ты дважды прозвучал в пророке(Тв. 478 — 479).

Аркан №7 означает путешествие (Колесница). И 7-я плоскость есть путешествие по «азбуке», через которую «звучит пространство». Эта идея заимствована у кабалистов, как уже говорилось ранее. Так, согласно Каббале, существует целый ряд вещей, связанных с каждой отдельной буквой, а потому каждая из них является символом, эмблемой. В 8-й же плоскости, по смыслу связанной с Арканом №8, символизирующем «справедливость» и «истину», сказано:

Эр, Ка, Эль, и Ге —
Воины азбуки —
Были действующими лицами этих лет,
Богатырями дней<…>(Тв. 479).

Далее, в этой же части, звучат «Песни звездного языка». Зангези обучает слушателей «мировому языку», объясняя символику букв. По его мнению, «этот язык объединит некогда, может быть скоро» и поможет завоевать время и пространство. При этом автор вновь обращается к геометрической системе Пифагора: «Плоскости, прямые площади, удары точек, божественный круг, угол падения, пучок лучей прочь из точки и в нее — вот тайные глыбы языка. Поскоблите язык — и вы увидите пространство и его шкуру» (Тв. 481). Как уже говорилось, человек разгадавший законы чисел и судьбы, по мнению Хлебникова, способен управлять миром. Так, в письме к сестре В.В.Хлебниковой писатель рассказывает о своем выступлении в Баку (1921г): «Марксистам я сообщил, что я Маркс в квадрате, а тем, кто предпочитает Магомета, я сообщил, что продолжение проповеди Магомета, ставшего немым и заменившего слово числом» (Х., 2006; VI. 200). Строя произведение по принципу Больших Арканов Таро, поэт уже этим указывает на сокрытый смысл сверхповести, на ее аналогию со священными текстами. Поэтому неудивительно, что 9-я плоскость (9-й Аркан символизирует «посвящение») открывается восклицанием Зангези: «Благовест в ум!» (Тв. 482). «Благовест в ум» — это Благая весть. Далее следует обучение людей «звездному языку», который Зангези называет «Божественными звуками». В 10-й плоскости, которая соответствует десятому Аркану «Колеса фортуны», песни «звездного языка» будят спящих богов. Познав «Мировой язык», люди чувствуют прибывающую силу, приходят «из владений ума в замок «Могу»» (Тв. 485). Зангези объединил их: Люди строят новую Вавилонскую башню. Но их не ждет, по Хлебникову, наказание за гордыню. Фраза: «Боги улетели, испуганные мощью наших голосов» (Тв. 485), — повторяется несколько раз в 10, 11 и 12 плоскостях. Не случайно, 11-й Аркан, связанный с 11-ю частью сверхповести, назван «Сила». 12-я плоскость же, в которой говорится о войне букв и построении «Мирового языка», соответствует двенадцатый Аркан «Висельник» (Символ «Великой работы» или «жертвы»). В тринадцатой плоскости (тринадцатый Аркан — «Смерть») Зангези поет о том, что боги «улетят в никогдавель» (Тв. 486). Текст выполнен на «звездном языке». В четырнадцатой плоскости проповедник говорит о своей избранности. При этом содержание во многом перекликается с другими сверхповестями Хлебникова:

А я божестварь, одинок<…>
Глупостварь, я пою и безумствую<…>
Вперед, шары земные!<…>
Так я, великий, заклинаю множественным числом<…>
Я небыть. Я такович.

14-й Аркан — «Умеренность» — символизирует «Человеческий гений». Хлебникова будетляне часто называли гением. В 16-й плоскости, названной «Падучая», один из слушателей сходит с ума и бредит войной. Зангези восклицает:

Страшная война посетила его душу
И перерезала наши часы, точно горло.
Этот припадочный,
Он нам напомнил,
Что война еще существует<…>(Тв. 490).

Соответствующий шестнадцатый Аркан называется «Башня» (символ «лжеучений»). Война для Хлебникова — своего рода «лжеучение»: ее боятся и не могут уничтожить. Но люди, услышавшие «Божественные звуки» мирового языка, познавшие единство Вселенной, почти забыли о существовании вражды человечества. Прослеживается параллель между 17-й плоскостью, где люди ищут «спички судьбы», чтобы закурить, и 17-м Арканом, который имеет название «Звезда» (означает предсказание будущего). В 18-й плоскости тема соотношения судьбы и чисел продолжает развиваться снова, проводится мысль о том, что «вычислив законы судьбы» и научившись руководить ими, человечество сумеет прекратить войны. Но пока судьба находится в подчинении у времени:

Это время завыло: «Даешь!» —
А судьба отвечала послушная: «Есть» (Тв. 495).

Кстати, 18-й Аркан «Луна» символизирует образ врагов и обмана. В 19-й плоскости, связанной с 19-м Арканом, названным «Солнце», Зангези снова говорит о себе, как о Председателе Земного шара. Монолог «Я, волосатый реками» перекликается со строками из «Азов из Узы». По словам героя, он «разобрал часы человечества». Здесь угадывается намек на разработку Хлебниковым законов времени. Благодаря им человечество, по мнению писателя, сможет освободиться от «сетки из чисел», познать весь космос Вселенной:

Люди — растаявший лед.
Дальше и дальше полет<…>(Тв. 497).

Потенциальные возможности людей, по словам Хлебникова, не знают предела:

Я, человечество, мне научу
Ближние солнца
Честь отдавать<…>.
Сила человечества — в единстве, в создании единого языка, «звуков табун оседлав» (Тв. 498).

20-я Плоскость «Горе и смех» соотносится с 20-м Арканом, символизирующим «Суд» или «Судный день». В этой плоскости происходит спор между Горем, в которое «собралась печаль мировая», и Смехом «громоотводом от мирового гнева» (Тв. 499 — 500). Показательно, что Горе называет себя нездешним: Хлебникову важно подчеркнуть, что там, где Зангези проповедует «всемирное братство», несчастья быть не может. Однако заканчивается эта часть гибелью Смеха, который восклицает:

Это я поставил точки
Своей жизни, мы виновники! (Тв. 504).

Горе и Смех сосуществовать не могут. И горе для человечества по-прежнему сильнее Смеха. Но последняя плоскость сверхповести носит название «Веселое место» и соотносится с Арканом «Глупец».

Плоскости по смыслу соответствуют Большим Арканам Таро. Это еще раз доказывает, что установкой Хлебникова было создать «Зангези» как своего рода сакральный текст. Ведь эти карты служат не только для гадания. Для оккультистов каждый из Больших Арканов Таро есть шаг на пути к Посвящению. По их мнению, тот, кто прочитает Книгу Тота, к которой восходят эти карты, до конца, обретет бессмертие. И в последней плоскости сверхповести есть намек на победу над смертью. Зангези оказывается жив, несмотря на то что в газетах сказано, будто он «зарезался бритвой» (Тв. 504). Мечта о бессмертии человека получает и здесь свое отражение.

1Хлебников В.В. Творения. Сост., подгот. текста и комментарии В. П. Григорьева и А. Е. Парниса. М.: Советский писатель, 1987. С. 473. Далее цитаты идут по этому изданию с условным обозначением Тв. и указанием страниц.

2 Блаватская Е.П. Тайная доктрина. М., 1992. С. 488.

3 Ямпольский М. Беспамятство как исток (Читая Хармса). М.: Новое литературное обозрение, 1998. 384 с.

4 Лившиц Б. Полутораглазый стрелец: Стихотворения, переводы, воспоминания. Л.: Советский писатель, 1989. С. 540 — 546

5 Диксон Олард. Символика чисел. М.: Рефл-бук, 1996. С. 288.

6 Ольшанский Д.А. Концепция механицизма в исследованиях языка Нового времени: от Галилея до Ньютона (в работах Ноама Хомского). М: Дети Ра №11, 2005. // http://futurum-art.ru/detira/arhiv/11_2005/diol.htm

7 Анфимов В.Я. К вопросу о психопатологии творчества: В. Хлебников в 1919 г. Тр. 3-й Краснодар. Клинич. Гор. б-цы, 1935. вып.1. С. 69.

8 РГАЛИ, ф. 665, оп. 1, ед. хр. 32, л. 11

9 Диксон О. Символика чисел. С. 288.

10 Блок А.А. Собр. Соч.: В 8 т. Т.3. М.; Л., 1963. С. 251.